Происхождение летописи. – Сильвестр Выдубецкий, ее составитель

Известен по нескольким редакциям и спискам с незначительными отклонениями в текстах, внесёнными переписчиками. Был составлен в Киеве.

Охваченный период истории начинается с библейских времён во вводной части и заканчивается 1117 годом (в 3-й редакции). Датированная часть истории Древнерусского государства начинается с лета 6360 императора Михаила (852 год).

Название своду дало начало первой фразы «Повесть времянных лет…» или в части списков «Се повести временных лет…»

История создания летописи

Автор летописи указан в Хлебниковском списке как монах Нестор, известный агиограф на рубеже XI-XII веков, монах Киево-Печерского монастыря. Хотя в более ранних списках это имя опущено, исследователи XVIII-XIX веков считали Нестора первым русским летописцем, а «Повесть временных лет» - первой русской летописью. Изучение летописания русским лингвистом А. А. Шахматовым и его последователями показало, что существовали летописные своды, предшествовавшие «Повести временных лет». В настоящее время признаётся, что первая изначальная редакция Повести временных лет монаха Нестора утрачена, а до нашего времени дошли доработанные версии. При этом ни в одной из летописей нет указаний на то, где именно оканчивается Повесть временных лет.

Наиболее подробно проблемы источников и структуры ПВЛ были разработаны в начале XX века в трудах академика А. А. Шахматова. Представленная им концепция до сих пор играет роль «стандартной модели», на которую опираются или с которой полемизируют последующие исследователи. Хотя многие её положения подвергались зачастую вполне обоснованной критике, но разработать сопоставимую по значимости концепцию пока не удалось.

Вторая редакция читается в составе Лаврентьевской летописи (1377 год) и других списках. Третья редакция содержится в составе Ипатьевской летописи (старейшие списки: Ипатьевский (XV век) и Хлебниковский (XVI век)). В одну из летописей второй редакции под годом 1096 добавлено самостоятельное литературное произведение, «Поучение Владимира Мономаха», датируемое 1117 годом.

Никон, Нестор, другие не известны , Public Domain

По гипотезе Шахматова (поддержанной Д. С. Лихачевым и Я. С. Лурье), первый летописный свод, названный Древнейшим , был составлен при митрополичьей кафедре в Киеве, основан­ной в 1037 году. Источником для летописца послужили предания, народные песни, устные рассказы современников, некоторые письменные агиографические документы. Древнейший свод продолжил и дополнил в 1073 монах Никон, один из создателей Киевского Печерского монастыря. Затем в 1093 игуменом Киево-Печерского монастыря Иоанном был создан Началь­ный свод , который использовал новгородские записи и греческие источники: «Хронограф по великому изложению», «Житие Антония» и др. Начальный свод фрагментарно сохранился в начальной части Новгородской первой летописи младшего извода. Нестор переработал Начальный свод, расширил историографическую основу и привёл русскую историю в рамки традиционной христианской историографии. Он дополнил летопись текстами договоров Руси с Византией и ввёл дополнительные исторические предания, сохранённые в устной традиции.

По версии Шахматова, первую редакцию Повести временных лет Нестор написал в Киево-Печерском монастыре в 1110-1112 годах. Вторая редакция была создана игуменом Сильвестром в киевском Выдубицком Михайловском монастыре в 1116. По сравнению с версией Нестора была переработана заключительная часть. В 1118 составляется третья редакция Повести временных лет по поручению новгородского князя Мстислава Владимировича.

История русской земли возводится к временам Ноя. Три его сына поделили Землю:

• Симу достался восток: Бактрия, Аравия, Индия, Месопотамия, Персия, Мидия, Сирия и Финикия.
• Хаму достался юг: Египет, Ливия, Мавритания, Нумидия, Эфиопия, но также Вифиния, Киликия, Троада, Фригия, Памфилия, Кипр, Крит, Сардиния.
• Иафету (ст. -слав. Афетъ ) достался северо-запад: Армения, Британия, Иллирия, Далмация, Иония, Македония, Мидия, Пафлагония, Каппадокия, Скифия и Фессалия.

Потомками Иафета названы варяги, немцы, русь, шведы (ст. -слав. свеи ). В начале человечество составляло единый народ, но после вавилонского столпотворения из племени Иафета выделились «норики, которые суть славяне». Исходной прародиной славян названы берега реки Дунай в районе Венгрии, Иллирии и Болгарии. Вследствие агрессии валахов часть славян ушла на Вислу (поляки), а другая - к Днепру (древляне и поляне), к Двине (дреговичи) и озеру Ильмень (словене). Расселение славян возводится ко временам апостола Андрея, который гостил у славян на Ильмене. Поляне основали Киев и назвали его в честь своего князя Кия. Другими древними славянскими городами названы словенский Новгород и кривичский Смоленск. Затем при царе Ираклии дунайские славяне испытали нашествие болгар, угров, обров и печенегов. Однако днепровские славяне попали в зависимость от хазар.

Первой упомянутой датой в летописи является 852 (6360) год, когда начала называться Русская земля, а русы впервые приплыли к Царьграду. В 859 году Восточная Европа была поделена между варягами и хазарами. Первые брали дань со словен, кривичей, веси, мери и чуди, а вторые - с полян, северян и вятичей.

Попытка северных славян избавиться от власти заморских варягов в 862 году привела к междоусобицам и закончилась призванием варягов. Русскую землю основали три брата Рюрик (Ладога), Трувор (Изборск) и Синеус (Белоозеро). Вскоре Рюрик стал единоличным правителем страны. Он основал Новгород и ставил своих наместников в Муроме, Полоцке и Ростове. В Киеве образовалось особое варяжское государство во главе с Аскольдом и Диром, которое тревожило набегами Византию.

В 882 году преемник Рюрика князь Олег захватил Смоленск, Любеч и Киев, объединив два русско-варяжских государства. В 883 году Олег покорил древлян, а в 884-885 году покорил хазарских данников радимичей и северян. В 907 году Олег предпринял крупный морской поход на ладьях в Византию, результатом которого стал договор с греками.

После смерти Олега от укуса змеи стал княжить Игорь, который воевал с древлянами, печенегами и греками. Русы первоначально были заморскими варягами, но постепенно слились с полянами, так что летописец мог сказать, что поляне ныне называются русью. Деньгами русов были гривны, а поклонялись они Перуну.

Игоря убили взбунтовавшиеся древляне, а его трон унаследовала его жена Ольга, которая при помощи варяжских воевод Свенельда и Асмуда жестоко отомстила, убив свыше 5 тысяч древлян. Ольга правила как регент при своем сыне Святославе. Возмужав, Святослав покорил вятичей, ясов, касогов и хазар, а затем воевал на Дунае против греков. Возвращаясь после одного из походов на греков, Святослав попал в засаду печенегов и погиб.

От Святослава княжий престол перешёл Ярополку, правление которого было осложнено междоусобицей. Ярополк победил своего брата и владетеля древлянского Олега, но погиб от варягов другого брата Владимира. Владимир вначале отослал варягов, унифицировал языческий пантеон, но затем принял христианство. В годы его правления были войны с поляками, ятвягами, вятичами, радимичами и волжскими булгарами.

После смерти Владимира в Киеве начал княжить Святополк. За жестокую расправу над братьями его прозвали Окаянным. Он был свергнут своим братом Ярославом. Оппозицию новому князю составил правитель Тмутараканский Мстислав. После окончания усобицы Ярослав построил каменные стены в Киеве и собор св. Софии. После смерти Ярослава Русская земля вновь распалась. В Киеве правил Изяслав, в Чернигове Святослав, во Владимире Игорь, в Переяславле Всеволод, в Тмутаракани Ростислав. В усобице верх одержал Всеволод. После Всеволода Киевом правил Святополк, которого сменил Владимир Мономах.

Христианство в «Повести временных лет»

Повесть временных лет пропитана христианскими мотивами и аллюзиями на Библию, что вполне естественно, учитывая, что её автор был монахом. Одно из центральных мест произведения занимает выбор веры, осуществлённый князем Владимиром. Тот выбрал христианство греческого образца, которое отличалось причащением вином и хлебом, а не облатками, как у немцев. Основы христианской веры (в виде пересказа книги Бытия и ветхозаветной истории до разделения Израильского царства) Владимиру излагает некий философ, который помимо прочего упоминает о падении старшего ангела Сатанаила на 4-й день творения. Бог заменил Сатанаила на Михаила. Ветхозаветные пророки (Мал. 2:2, Иер. 15:1, Иез. 5:11) упоминаются для доказательства окончания израильской миссии (ст. -слав. отвѣржении жидовьстѣ ). В 5500 году от сотворения мира в Назарете Марии явился Гавриил и возвестил о воплощении Бога, который родился как Иисус в годы царя Ирода (ст. -слав. цесарь жидовескъ ), достигнув 30 лет и крестился на реке Иордан от Иоанна. Затем собрал 12 учеников и исцелял больных. Из зависти он был предан на распятие, но воскрес и вознесся. Смысл воплощения заключался в искуплении от греха Адама.

Бог представляет собой «три собьства»: Отец, Сын и Св. Дух (едино божество вь трехъ лицих ). Любопытно, что в отношении лиц Троицы, которая раздѣляеть бо ся не раздѣлно, и совокупляеться неразмѣсно , используется термин подобосущенъ . Историков ещё с XVIII века занимал вопрос, почему согласно «Повести временных лет» каган Владимир Святославович, крестивший Русь, при своём собственном крещении якобы зачитал довольно странный Символ веры, и зачем этот символ веры воспроизвёл монах Нестор. Согласно ему, Владимир произнес: «Сын же подобосущен и собезначален Отцу…» Подобосущен, а не единосущен, как то утверждается в православных Никейском и Никео-цареградском символах веры. Это могло быть отражением того, что ариане Руси, в отличие от соседней Хазарии, до 988 года не перешли в несторианство, иудаизм и православие и продолжали оставаться влятельной силой, на которую хотел опираться Владимир в борьбе с язычеством. Но могло быть и просто наветом на Владимира, чтобы воспрепятствовать его канонизации. Бог обладает хотѣньем спасти тварь . Для этого Бог принимает плоть и зракъ и умирает истинно (не мечтаниемь ) и также истинно воскресает и возносится на небеса.

Также христианство Повести предписывает почитание икон, креста, мощей и священных сосудов, поддержку церковного предания и принятия семи соборов: 1-го Никейского (против Ария), Константинопольского (за единосущную Троицу), Эфесского (против Нестория), Халкидонского, Второго Цареградского (против Оригена, но за богочеловечество Христа), 2-го Никейского (за иконопочитание).

Бог находится на небесах, восседая в неизреченном Свете на престоле в окружении ангелов, естество которых невидимо. Ему противостоят бесы (черни, крилати, хвостъ имущи ), обителью которых является бездна.

Смысл крещения Руси в летописи раскрыт как избавление от идолослужения, невежества и прелести дьявольской. После смерти праведники мгновенно попадают на небеса, становясь заступниками своего народа.

После крещения в Корсуне, Владимир приказал крестить народ в Днепре и строить деревянные церкви. Одной из первых стала церковь святого Василия, поставленная на месте капища Перуна. Были также церкви Богородицы, святой Софии, св. апостолов, св. Петра, св. Андрея, св. Николы, св. Федора, св. Дмитрия и св. Михаила. В церквях, украшенных иконами, сосудами и крестами, совершались литургии, молитвы и читалось еуангелие . Крещённым полагалось носить нательные кресты. Особо отмечались Благовещение, Вознесение, Успение Богородицы и день святых мучеников Бориса и Глеба. Важную роль имел 40-дневный пост накануне Воскресения Господнего. Главой единичной церкви были облечённые в ризы попы, над попами стояли епископы, а духовным главой русских христиан был митрополит. Первым монастырем на русской земле был Печерский монастырь, состоящий из жившей по кельям братии черноризцев во главе с игуменом.

Источники и вставные рассказы

Сокращения: Н1Л - Новгородская первая летопись. Н4Л - Новгородская четвёртая летопись. С1Л - Софийская первая летопись, ВоскрЛ - Воскресенская летопись. ПСРЛ - Полное собрание русских летописей. ПВЛ 1999 - Повесть временных лет. / подгот. текста, пер., ст. и коммент. Д. С. Лихачева; под ред. В. П. Адриановой-Перетц. - СПб.: Наука, 1999.

Тексты фольклорного происхождения

• Рассказ о смерти Олега от коня (под 912 годом). Нет в Н1Л.
• Рассказ о мести Ольги древлянам (под 945-946 годами). Лишь несколько слов в Никоновской летописи.
• Рассказ о юноше и печенеге, под 992 годом. Нет в Н1Л.
• Осада печенегами Белгорода, под 997 годом. Нет в Н1Л.

Документальные источники

• Договор 912 года. Нет в Н1Л.
• Договор 945 года. Нет в Н1Л и в Никоновской летописи.
• Договор 971 года. Нет в Н1Л.

Краткие выписки из истории Византии и Болгарии

• 852 - Год 6360, индикта 15. «Начал царствовать Михаил…».
• 858 - Поход Михаила на болгар. Крещение князя и бояр болгарских. Из «Продолжателя Амартола», но у него дата отсутствует.
• 866 - Поход Аскольда и Дира на греков, в 14 год Михаила.
• 868 - «Начал царствовать Василий».
• 869 - «Крещена была вся земля Болгарская».

Все сведения ниже - из «Продолжателя Амартола». В Н1Л все они отсутствуют, в Н4Л все имеются.

• 887 - «Царствовал Леон, сын Василия, который прозывался Львом, и брат его Александр, и царствовали 26 лет». В С1Л пропущено.
• 902 - Война венгров с болгарами. На самом деле поход был в 893 году.
• 907 - Поход Олега на Византию.
• 911 - Явление звезды на западе (кометы Галлея).
• 913 - «Начал царствовать Константин, сын Леона».
• 914 - Поход Симеона Болгарского на Царьград. Нет в Н4Л, С1Л.
• 915 - Взятие Симеоном Адрианополя.
• 920 - «У греков поставлен царь Роман» (в Н4Л и С1Л полнее).
• 929 - Поход Симеона на Царьград. Мир с Романом.
• 934 - Поход венгров на Царьград. Мир.
• 942 - Симеон разбит хорватами и умер. Князем стал Петр. Известие «Продолжателя Амартола», под 927 годом.
• 943 - Поход венгров на Царьград. Под 928 годом (1 индикт).

Некоторые важные рассказы в составе ПВЛ (с указанием фиксации этих рассказов в основных летописях)

• «Хроника Георгия Амартола». Выписки: список народов и рассказ о нравах народов. Нет в Н1Л.
• Рассказ о посещении Андреем Первозванным Руси. Нет в Н1Л.
• Рассказ о происхождении славянской грамоты (под 898 годом). Нет в Н1Л.
• Рассказ об Аполлонии Тианском из Амартола (под 912 годом). Нет в Н1Л.
• Рассказ о поездке Ольги в Царьград (под 955 годом).
• Похвала Ольге (под 969 годом).
• Рассказ о варяге и его сыне (без имён, под 983 годом).
• Спор о вере: приход мусульман, евреев и католиков (под 986 годом).
• «Речь философа».
• Рассказ о походе на Корсунь.
• Символ веры, семь соборов и разврашение латинян.
• Рассказ о возвращении из Корсуни и крещении киевлян.
• Рассказы об убиении Бориса, убиении Глеба, похвала Борису и Глебу.
• Похвала книгам под 1037 годом. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л, ВоскрЛ.
• Рассказ о начале Печерского монастыря, под 1051 годом. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л, ВоскрЛ.
• Рассказ о знамениях в настоящем и прошлом, с заимствованиями из Хронографа по великому изложению, под 1065 годом.
• Поучение о казнях божиих, под 1068 годом. Нет в Н4Л, С1Л, ВоскрЛ.
• Рассуждение о кресте, который помог Всеславу, под 1068 годом.
• Рассказ о волхвах и Яне, под 1071 годом, и продолжение рассказа о волхвах.
• Рассказ о смерти Феодосия Печерского и черноризцах монастыря, под 1074 годом. Нет в Н4Л.
• Рассуждение о смерти Изяслава и о братолюбии, под 1078 годом. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л, ВоскрЛ.
• Рассказ о смерти Ярополка Изяславича, под 1086 годом. Нет в Н1Л, Н4Л.
• Рассказ о перенесении мощей Феодосия Печерского, его предсказания и похвала ему, под 1091 годом. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л.
• Поучение о казнях божиих, под 1093 годом. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л, ВоскрЛ.
• Рассказ о набеге половцев на Киев и на монастырь, под 1096 годом. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л.
• Выписка о племенах из Мефодия Патарского и рассказ Гюряты Роговича. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л.
• Рассказ об ослеплении Василька и последующих событиях, под 1097 годом. Нет в Н1Л, Н4Л.
• Рассказ о походе на половцев в 1103 году. Нет в Н1Л, Н4Л, С1Л.

Рассказы из редакции Ипатьевской летописи

• Рассуждение об ангелах с цитатами из Давида, Епифания и Ипполита. Нет в других летописях.
• Поход 1111 года на половцев.
• Рассказ о поездке в Ладогу, славянских и античных богах. Нет в других летописях.
• Рассказ о перенесении мощей Бориса и Глеба. Нет в других летописях.

Цитаты

Цитаты из Ипатьевского списка «Повести временных лет».

• О расселении славян на Руси после их ухода с Дуная в древние недатированные времена:

…тако же и тѣ же Словѣне · пришедше сѣдоша по Днепру · и наркошасѧ Полѧне · а друзии Деревлѧне · зане сѣдоша в лѣсѣхъ · а друзии сѣдоша межи Припѣтью и Двиною · и наркошасѧ Дреговичи · и инии сѣдоша на Двинѣ · и нарекошасѧ Полочане · рѣчькы рад̑. ꙗже втечеть въ Двину · именемь Полота · ѿ сеꙗ прозвашас̑ Полочанѣ. Словѣне же сѣдо̑ша ѡколо ѡзера Илмера · и прозвашасѧ своимъ именемъ · и содѣлаша городъ · и нарекоша Новъгородъ · а друзии же сѣдоша на Деснѣ · и по Семи и по Сулѣ · и наркошасѧ Сѣверо · и тако разидесѧ Словенескъ ꙗзыкъ. тѣмь же и прозвасѧ Словеньскаꙗ грамота…

• О призвании варягов во главе с Рюриком в 862 году:

В лѣⷮ҇. ҂ѕ҃. т҃. о҃ ⁘ и изгнаша Варѧгы за море. и не даша имъ дани. и почаша сами в собѣ володѣти. и не бѣ в нихъ правды. и въста родъ на роⷣ. и быша ѹсобицѣ в ниⷯ҇. и воєвати сами на сѧ почаша. и ркоша поищемъ сами в собѣ кнѧзѧ. иже бы володѣлъ нами и рѧдилъ. по рѧду по праву. идоша за море к Варѧгоⷨ҇. к Руси. сіце бо звахуть. ты Варⷽ҇гы Русь. ꙗко се друзии зовутсѧ Свеє. друзии же Ѹрмани. Аньглѧне. инѣи и Готе. тако и си ркоша. Русь. Чюдь. Словенѣ. Кривичи. и всѧ землѧ наша велика. и ѡбилна. а нарѧда въ неи нѣтъ. да поидете кнѧжиⷮ҇ и володѣть нами. и избрашасѧ. триє брата. с роды своими. и поꙗша по собѣ всю Русь. и придоша къ Словѣномъ пѣрвѣє. и срубиша гороⷣ Ладогу. и сѣде старѣишии в Ладозѣ Рюрикъ. а другии Синеѹсъ на Бѣлѣѡзерѣ. а третѣи Труворъ въ Изборьсцѣ. и ѿ тѣхъ Варѧгъ. прозвасѧ Рускаꙗ землѧ.

Критика

Критика начала данной летописи присутствует в «Истории государства Российского» Карамзина. В частности, он ставит под сомнение тот факт, что в 862 году, согласно летописи, славяне сначала выгоняют варягов со своих земель, а затем через несколько месяцев приглашают их князей править Новгородом. Карамзин утверждает, что славяне ввиду их воинственного характера не могли так поступить. Также у него вызывает сомнение краткость повествования о временах князя Рюрика - Карамзин делает вывод, что Нестор основывает начало летописи исключительно на сомнительных устных сказаниях.

1. Особенности летописания. Древнерусское летописание по праву считается величайшим достижением отечественной культуры, равного которому нет во всей западноевропейской анналистике. Оно представлено огромным количеством исторических памятников, охватывающих период с XI по XVIII вв. В настоящее время в составе «Полного собрания русских летописей» опубликовано более 40 томов, и дело еще далеко до завершения.

Летопись, т.е., собственно, погодная запись событий, является сложносоставным сборником, сводом, содержащим самые разнородные материалы от отметки о явлении кометы или нашествии саранчи до пространных повествований о деятельности князей или церковных иерархов. Однако за кажущейся случайностью подбора событий стоит совершенно определенная провиденциальная идея: летописец учитывает только то, что значимо в контексте "богоявления", действия высшей силы на жизнь государства, народа.

Над всем и вся висит "батог Бога", никто не может уклониться от "Божьего блюдения". Особенно строго карает Бог прегрешения князей: ведь они несут ответственность не только за себя, но и за своих подданных. Если князь хорош, то и страна его благоденствует; если же нет, тогда Бог посылает на нее всякие казни и лишения.

Так провиденциализм дополняется прецедентным мышлением: все, что случилось прежде, берется за мерило оценки настоящего. Скажем, после невиданного "труса" (землетрясения) в таком-то году сразу началось "нашествие поганых". Для летописца это знак того, что природные и социальные явления связаны между собой общей закономерностью, и их соотнесение дает ему нить к угадыванию будущего. Летопись кипит "политическими страстями и мирскими интересами" , закрепляя угодные государству или церкви стереотипы общественного сознания и поведения.

2. «Повесть Временных лет». На начальной стадии своего развития древнерусское летописание опиралось на традиции византийской хронографии, прежде всего на труды Иоанна Малалы и Георгия Амартола (Мниха). В этих работах восточноримская империя была представлена на фоне всемирной истории как завершение ее провиденциального призвания.

По их образцу была создана и первая русская летопись - «Повесть временных лет», составителем которой считается уже известный нам печерский агиограф Нестор. Вероятно, к работе над этой летописью был привлекался и Сильвестр, монах Киевского Выдубицкого монастыря. «Повесть временных лет» сохранилась в составе Лаврентьевской летописи, названной так по имени монаха Лаврентия, составителя летописного свода 1305 г.

«Повесть временных лет» пытается дать ответ на два главных вопроса: как произошло русское государство и "кто в Киеве нача первее княжити".

Начинается летопись с пространного повествования о том, как после потопа сыновья Ноя разделили между собой землю: Симу достались восточные страны (Персия, Бактрия, Сирия, Индия, Вавилон, Финикия и т. д.), Хаму - южные (Египет, Эфиопия, Ливия, Мавритания, острова Сардиния, Крит, Кипр и т. д.), а Иафету - страны северные и западные (Мидия, Армения, Каппадокия, Сарма-тия, Скифия, Македония, а также места обитания варягов, шведов, норманнов, англов, галлов, римлян, немцев и т. д.). От племени Иафетова произошли и так называемые норики, "еже суть словене".

Спустя много времени они заселили земли по Дунаю, где теперь находятся Венгрия и Болгария. Оттуда славяне разошлись по земле и прозвались именами своими, где кто сел на каком месте: одни моравами, другие - чехами, третьи - ляхами и т. д. Те же племена, что пришли и сели по Днепру, стали называться полянами, другие - древлянами, потому что сели в лесах, третьи, расположившиеся по речке Полото, впадающей в Двину, стали именоваться полочанами, четвертые, переселившиеся на север, - северянами и т. д.

Переходя к описанию образа жизни восточных славян, «Повесть временных лет» отмечает разобщенность их нравов, законов и обычаев. Не было между ними согласия и мира, а потому "не бе в них правды", и они часто пребывали в усобицах и воевали друг с другом. Этим пользовались внешние враги - хазары, обры и др. Тогда решили славяне поискать себе князя на стороне, чтобы он "володел" ими и "судил по праву". Выбор пал на варягов, прозывавшихся русами. Сказали им посланцы славян: "Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нет. Да пойдете княжить и володети нами". И пришел тогда к ним Рюрик с братьями своими Синеусом и Трувором, и объединил под своим началом все славянские племена. Так возникло Древнерусское государство.

Стол великого князя находился в Киеве и передавался по старшинству от отца к сыну. Поначалу все обстояло благополучно, но по мере разрастания княжеского рода все более запутывается система очередности, и между князьями многочисленных уделов ("отчин") разгорается непримиримая борьба.

«Повесть временных лет» предлагала выход из этой ситуации, обосновывая идеологию удельно-ди-настического княжения. В пример правящей династии приводились сыновья Ноя: "Сим же и Хам и Афет, разделивше землю, жребьи метавше, не пре-ступати никому же в жребий братень, а живяху кождо в своей части". Во всем этом усматривалось "Божье блюдение", уклонение от которого грозило "казнями Божьими".

Так, рассказывая о бесславной гибели Святополка, убийством братьев своих завладевшего киевским княжением, летописец пояснял: "Се же Бог показа на наказанье князем русьскым, да аще сии еще сице же створят, се слышавше, ту же казнь приимуть; но и больше сее, понеже ведая се, сътворять такоже зло убийство" . Таким образом, «Повесть временных лет» признает удельно-династическую систему единственной бого-установленной формой мирского правления.

Древнекиевская летопись включает в себя большое число разнообразных текстов, многие из которых являются самостоятельными произведениями - шедеврами русской средневековой книжности. Это и договоры Руси с Византией, и повесть о мести княгини Ольги древлянам за убийство ими ее мужа, князя Игоря, и «Речь философа», содержащая изложение христианской веры, и рассказ о крещении Руси, и повествование о Печерской обители, и т. д.

3. Наставление киевского князя. Пожалуй, наибольший интерес представляет «Поучение Владимира Мономаха», сохранившееся только в составе «Повести временных лет». Это сочинение посвящено вопросу о христианских обязанностях мирского человека, в том числе князя.

По мнению Мономаха, самое большое чудо из всего, что сотворил Бог, - это человек. "И сему чюду дивуемъся, - писал он, - како от персти создав человека, како образи розноличнии в человечьскых лицих, аще и весь мир совокупить, не вси в един образ, но кый же своим лиць образом, по Божии мудрости". Главная черта человека - любовь к ближнему, а это значит:

а) "Убогых не забывайте, но елико могуще по силе кормите";

б) "Не вдавайте сильным погубити человека";

в) "Ни права, ни крива не убивайте, ни повелевайте убити его".

Каждый должен помнить, что он смертен ("днесе живы, и заутра в гроб") и не позволять себе величаться перед другими. Старого надо чтить как отца, молодого как брата. Жену свою любить, но не давать ей власти над собой. И не проходить мимо человека, не приветив его и не сказав ему доброго слова. Так укрепится душа и избегнет согрешений.

Мономах убежден, что Бог требует от человека простых дел: покаяния, слез и милостыни. Их исполнение "не тяжко", во всяком случае по сравнению с тем, что "инии добрии терпять", постригаясь в монашество либо проводя время в постах и одиночестве. Зато "теми делы треми", считал Мономах, можно "избыти грехов своих и царствия не лишитися". И еще он советовал перед сном, "аще можете, поклонитися до земли; а ли вы ся начнеть не мочи, а трижды". Тем ночным поклоном, на его взгляд, "человек побеждаеть дьявола, и что в день согрешить, а темь человек избываеть".

Значение и достоинство человека определяется его знаниями и трудом. Надо учиться всему доброму, чтобы уметь делать добро. И не ленитесь, наставлял Мономах, "леность бо всему мати: еже умееть, то забудеть, а его же не умееть, а тому ся не учить" .

«Поучение» возвещало светское понимание мира и назначения человека. В сочинении Мономаха церковная тема намечена лишь отчасти, из чего явствует, что отношения между светской и духовной властью уже тогда приняли конфронтационный характер. Правомерность такого предположения подтверждается «Посланием» митрополита-грека Никифора, в котором он упрекал киевского князя за принижение роли христианских обрядов, в частности, поста.

4. Дальнейшее развитие летописания. «Повесть временных лет» имела двоякое значение в истории русского летописания: с одной стороны, она стимулировала развитие областного летописания, достигшего расцвета в период удельной раздробленности и монголо-татарского ига в ХШ-Х1У вв., а с другой -стала исходным принципом для летописания московского, использовавшего ее для изложения отеческой истории до начала XII в.

Ведущими центрами областного летописания были Ростов, Рязань, Тверь, Смоленск, Владимир, Нижний Новгород. Отличительной особенностью летописания теперь являлось идеологическое обоснование попыток удельных князей обособиться, воспрепятствовать процессу централизации Руси. Основная линия противостояния приходилась на московское и тверское летописания, поскольку князья именно этих территорий выступали главными претендентами на обладание ханскими ярлыками, дававшими старшинство над остальными русскими князьями. В памятниках областного летописания красной нитью проходил старый призыв: "Седем кождо на своих отчинах"; причем "пуще... татарской рати" воспринималось собирание Руси "сильными князьями" .

Торжество московской объединительной политики ознаменовалось составлением первого общерусского митрополичьего свода 1408 г. Работа эта была инициирована митрополитом Киприаном, который в обстановке удельной раздробленности Руси принял сторону Москвы и поддержал княжеский дом Ивана Калиты. Следующим шагом на пути создания общерусского летописания стал Московский великокняжеский свод 1479 г., впервые запечатлевший идею переноса центра православия после падения Константинополя из Византии на Русь. В начале XVI в. эта идея получила окончательное оформление в теории "Москва - третий Рим" Филофея Псковского.

5. Учение Иосифа Волоцкого. Вершина общерусского летописания - «Степенная книга царского родословия», которая была составлена в 1563 г. царским духовником священником Андреем, в монашестве Афанасием, преемником митрополита Макария на святительской кафедре.

В основе «Степенной книги» лежит религиознополитическое учение Иосифа Волоцкого (1440-1515), еще при жизни признанного "богомольцем царей московских".

Согласно его воззрениям, на Руси божественной является только власть московского царя. Хотя он "естеством подобен есть всем человеком, а властию же подобен есть Вышняму Богу", - утверждал Иосиф. Царю должны подчиняться все христиане, в том числе и духовенство, ибо он "первый отмсти-тель Христу на еретики". Бог вручил ему все высшее - и милость, и суд, церковное и монастырское, и всего православного христианства хранение и попечение. Поэтому "царский суд святительским судом не посужается ни от кого". Обращаясь к Василию III, Иосиф писал, что московский государь есть глава "всеа рускиа земли государем", т. е. удельным князьям, и им надлежит оказывать ему "должная покорения и послушания, работати ему по всей воли его и повелению его, яко Господеви работающе, а не человеком" .

6. «Степенная книга царского родословия». Эти идеи и составили сущность иосифлянской идеологии, в развитие которой значительную лепту внесли митрополит Даниил (ученик Иосифа Волоцкого) и митрополит Макарий, по чьему заказу и была составлена «Степенная книга».

Схема книги построена в виде ступеней ("степеней") родословной лестницы великих князей (отец, сын, внук и т. д.), начиная от Владимира I и кончая царем Иваном IV. Всего в ней 17 ступеней. Несмотря на постоянство элемента святости, биографии князей все же отличаются от житий святых стремлением удержать акцент историчности.

Это легко заметить, если сравнить жития одних и тех же святых в «Степенной книге» и «Минеях Четьих». Так, например, житие Александра Невского, составленное для макарьевского собрания, выдержано в духе традиционных канонов агиографии: в нем много символичности и условности, большой раздел отводится чудесам. Напротив, в житии Александра Невского в «Степенной книге» отдается предпочтение историческим фактам, извлекаемым из летописей, и почти ничего не говорится о посмертных чудотворениях князя-святого. Безусловно, здесь просматривается секуляристская тенденция, характерная для взаимоотношений церкви и государства в правление Ивана IV.

Московская власть исходила из того, что она является наследницей "в Рустей земли в благочестии просиявших богоутвержденных скипетродержателей, иже бяху от Бога, яко райская древеса, насаждены", и не видела необходимости специально подкреплять свой статус церковной номинацией.

Весьма красноречиво это отражается в родословных титулованиях. Например, о великом князе Ярославе Всеволодовиче сказано: "Благороднаго корени доброплодная и неувядаемая ветвь, царскаго изра-щения плодоносное семя руских самодержателей, сий великий князь Ярослав бысть" и т. д. Степень, посвященная Ивану Калите, начинается так: "Сей благородный, Богом избранный приемник и благословенный наследник благочестивый державы бого-любиваго царствия Русьскыя земля великий князь Иван Данилович, рекомый Калита, внук блаженнаго Александра - десятый степень от святаго равноапо-стольнаго Владимира перваго, от Рюрика же третийнадесять" и т. д.

Семнадцатая степень, отведенная Ивану IV, начинается со слов о "благородном царском рождении", которое произошло по усердной молитве родителей "боговенчанного" царя: "Сице и зде молитвенная доброть разверзе царское неплодие самодержца Василия Ивановича, и родися ему сын и наследник царствию сий святопомазанный царь и великий князь, сладчайшее имя Иван, государь и самодержец всея Русин и иным многим языком и царствием одолетель, иже бысть от святаго перваго Владимера седьмыйнадесять степень от Рюрика же двадесятый" .

Таким образом, «Степенная книга» закладывает основы той политической риторики, которая служила целям прославления и возвеличения московской государственности.

7. Возникновение историографии. Со «Степенной книги» началась унификация русского летописания второй половины XVI-XVIIвв., которое отныне все больше приобретает компилятивный характер, превращаясь в сокращение более поздних редакций. Это означало не только утрату им самостоятельной культурно-исторической ценности, но и упадок, вырождение летописного жанра.

На смену летописанию приходит зарождающаяся историография, пронизанная психологизмом и исканием причинности. Самый ранний памятник этого жанра - «История о великом князе Московском» А. М. Курбского, написанная им в эмиграции в 1573 г. с целью дискредитировать Ивана IV как претендента на польский престол во время бескоролевья в Речи Посполитой.

Сюда же примыкают и «Временник» Ивана Тимофеева, «Летописная книга» С. И. Шаховского, анонимный «Новый летописец», посвященные описанию эпохи Смуты начала XVII в., а также сочинение Г. К. Котошихина «О России в царствование царя Алексея Михайловича», появившееся первоначально в переводе на шведский язык в 1669 г. В этих работах прослеживается идея закономерной связи событий, их обусловленности действиями конкретных групп или лиц. Их авторы обнаруживают тяготение к изображению противоречивых персонажей, которым свойственны как добрые, так и злые поступки. Кроме провидения, определенную роль в истории они отводят нравственным качествам людей, и в первую очередь свободе воли индивида.

Тем самым понимание жизни наполнялось элементами объективизма в духе западноевропейской историографии Нового времени. Эта традиция и составила фундамент русской исторической науки XVIII - начала XIX вв., созданной усилиями таких ее корифеев, как В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов, И. Н. Болтин, М. М. Щербатов, Н. М. Карамзин.

В предшествующих лекциях я не один раз упоминал начальную русскую летопись и даже цитировал оттуда некоторые части.

Например, я указывал, что она пользовалась хроникой Амартола и перелицевала библейский рассказ, что в ней есть отрывки проповедей и что в одном ее списке находится «поучение» Владимира Мономаха.

Теперь предстоит уже специально поговорить о начальной русской летописи. Основной вид заглавия в лучших ее списках читается так: «Се повести временных лет, откуда есть пошла русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуда русская земля стала есть ».

Эта древнейшая из дошедших русская летопись сохранилась в начале летописей вообще, т. е. в массе летописных списков, превышающей две сотни экземпляров. Объем собственно русской истории в этой летописи охватывает период с IX в. по первое десятилетие XII в.

Итак, под разными вариантами вышеприведенного заглавия мы имеем очень много списков русской летописи, которые, заключая в себе события XI, XII XIII, XIV, XV, XVI и даже XVII вв., в первой своей части дают один и тот же приблизительно текст, называемый в научной литературе «начальной русской летописью», «летописью Нестора» или «Повестью временных лет».

Дошедший до нас текст начальной русской летописи испытал много изменений, наслоений и т. п., в результате которых получилась очень сложная постройка, далекая от первой композиции летописного изложения. В дошедшем до нас тексте ощущается творчество многих летописцев, последовательно сменявших друг друга. Но так как эти летописцы, продолжая работу предшественника и местами редактируя ее, все же находились под ее влиянием, получилась некоторая общность их манеры, общность отношения к изображению событий, которая дает впечатление единства всей этой сложной летописи. А это и позволяет нам характеризовать ее как нечто единое. Однако, даже на первый взгляд, в дошедшем до нас виде летописи обнаруживаются две половины. В первой половине русская история связывается с мировым историческим процессом, начинаясь с разделения всей земли между сыновьями библейского Ноя после потопа и связываясь синхронически с историей Византии и славян. Эта часть особенно легендарна, в ней много следов неписаных и писаных сказок, а может быть и песен, много сказочных измышлений, много преданий и попыток исторического домысла. В этой части есть, однако, и известная историчность, например, в кратких заметках о событиях или в юридических документах, вставленных между ними. Затем, в этой именно части наблюдается наибольшее пользование чужеземными литературными источниками. Эта первая часть, по нашему мнению, заканчивается где-то в первых десятилетиях XI в., в эпоху княжения Ярослава Владимировича, когда действительно «русская земля стала есть», по тогдашнему представлению. Вот эта первая половина летописи, вероятно, и называлась «Повестью временных лет». О том, что вышеприведенное полностью заглавие относилось сначала к первой лишь половине дошедшей до нас летописи, косвенно свидетельствует расстановка годов при событиях. Они поставлены наглаз, наугад, отчасти в зависимости от дат византийской истории. Это была сначала действительно «повесть», т. е. изложение не по годам, или изложение вне зависимости от погодной разверстки.

Вторая половина летописи, приблизительно с середины XI в. по первое десятилетие XII в., состоит преимущественно из развитых повествований, и ее хронологические даты здесь более или менее соответствуют действительности.

Замыслу композитора первой половины летописи нельзя отказать в широте размаха. Он вводит Русь на мировую историческую арену путем сообщения этнографических, географических и культурно-исторических сведений, с тактичной постепенностью стараясь завязать тот политический узел, то гнездо, из которого вышел феодальный союз племенных и территориальных единиц, возглавлявшихся Киевской Русью.

Общеисторические части, в том числе и самое начало летописи, а также византийские события, заимствованы русским летописцем из болгарского перевода хроники Георгия Амартола и еще некоторых хронографов византийского происхождения. Сведения же о славянах, об их расселении, перипетиях начальной их истории, их христианизации византийскими миссионерами, о создании славянской грамоты заимствованы из славянской повести о славянской грамоте и из жития одного из византийских миссионеров - Мефодия. Следует пояснить, что Амартолом русский летописец пользовался не только в виде пересадки тех или других событий и рассказов; он подражал Амартолу и перерабатывал его данные. Так, у Амартола есть описание быта восточных народов, из которых одних он считал высококультурными, а других некультурными и характеризовал как культурность быта, так и некультурность. И русский летописец решил дать подобную же картину быта и своим племенам, причем родных полян он отнес к высококультурным, а другие племена к некультурным обществам. Здесь он шел по тем линиям характеристик, которые были указаны у Амартола.

Весьма интересен вопрос о хронологической дате, с которой начинается годовой счет русских событий. В летописи мы читаем такую фразу:

«В лето 6360 (по счету от сотворения мира, т. е. 852 г. н. э.) наченшу Михаилу царствовати, нача ся прозывати русская земля. О сем бо уведехом, яко при сем цари приходиша Русь на Царьград, якоже пишеть в летописании греческом. Темже отселе почнем и числа положим».

Итак, свою погодную сеть летопись начинает с воцарения византийского императора Михаила, о чем летопись узнала из одного византийского хронографа, где впервые названа «Русь».

Надо думать, что, начиная с 852 г. (6360), цифры погодной сети в тексте русской летописи проставлены в объеме до XI века позднее и притом произвольно, так как они стоят и попусту, а не только при известиях. Например: «В лете 6361. В лето 6362. В лето 6363. В лето 6364. В лето 6365. В лето 6366 - Михаил царь изиде с вои брегом и морем на болгары» и т. д. Очевидно, русский летописец ничего не смог сказать о событиях целого ряда годов, но, пробуя распределить события хронологически, не желал нарушить своей годовой схемы и наивно проставил ряд цифр без событий. Иногда он скрывал свою беспомощность и незнание под бессодержательной заметкой: «В лето 6537 - мирно бысть».

В том, что летописец избрал исходной точкой своей хронологии год воцарения византийского императора Михаила, сказывается не только факт первого проявления «Руси» на международной арене, возглавленной Царьградом (Константинополь). Здесь можно усмотреть и солидаризацию русского автора со славянами, которые были обращены византийскими миссионерами именно при Михаиле, и даже возможно видеть специальный интерес к болгарам, хан которых, Борис, во крещении был назван Михаилом, в честь византийского императора Михаила.

Надо иметь в виду, что в дальнейшем рассказе русской летописи, именно под 986 годом, в эпизоде с обращением в христианство Владимира Святославича, греческий философ окончательно преодолевает его сомнение показанием ему занавеси, «запоны», на которой было «написано судище господне» и изображено веселие праведников и мука грешников. Так как подобное воздействие картиной страшного суда еще ранее применял греческий философ при обращении болгарского Бориса, судя по рассказу греческой хроники, то это обстоятельство может свидетельствовать о влиянии на русскую летопись какого-то болгарского источника, откуда сами греки заимствовали детали обращения болгарского Бориса.

В связи с этим ставится вопрос и о возможности воздействия болгарской летописи на древнейшую русскую.

К сожалению, болгарских летописей до нас не дошло, если не считать некоторых отрывков. Тем не менее гипотеза о воздействии болгарской летописи на русскую держится твердо, причем эго воздействие ищут не только в сюжете, но и в самой форме изложения, во фразеологии русской летописи.

С самого начала русской летописи идут рассказы, которые трудно проверить; но уже при внимательном чтении их самих, без сличения с какими-либо другими показаниями, становится ясным, что они сказочны, что они не отражают исторической действительности, а имеют литературное в широком смысле происхождение. Таких сказочных эпизодов до XI в. довольно много.

Например, под 882 годом рассказывается, как Олег со своими северными варягами, а также с их финскими и русскими союзниками спустился из Новгородской области к Горам Киевским по Днепру и остановился на стоянке у Киева, где тогда княжили варяги другого рода, другого племени - Аскольд и Дир. Скрывши своих воинов в лодках, Олег представился на стоянке, что он с товарищами - купцы, направляющиеся торговать в Грецию. Аскольд и Дир вышли к ним, а когда наступило удобное время, спрятанные воины выскочили, и Киев был взят.

Взятие города под видом купцов воинами, спрятанными, как товар, под палубой лодок или под покрышками телег, - сюжет чрезвычайно распространенный, известный фольклору многих народов, и есть основание думать, что здесь в русской летописи мы имеем не отражение исторической действительности, а литературной. Может быть верно, что Олег взял Киев у других варягов, но самый процесс овладения им несомненно сочинен летописцем.

Одной из летописных новелл, относящихся к истории Олега, воспользовался Пушкин в «Песне о вещем Олеге». Однажды кудесник предсказал Олегу смерть от любимого коня. Олег разлучился с этим конем навеки. Прошел с тех пор большой период времени, и Олег узнал, что конь издох. Он отправился на то место, где лежали кости этого коня, наступил на череп коня и сказал с насмешкой: «от этого ли черепа мне назначена смерть?» В это время выскочила оттуда змея, ужалила его в ногу, и он скончался.

Это опять несомненная легенда, которая исторической действительности не отображает, а повторяет варяжскую былину. Судя по записям, в Скандинавии пели об одном богатыре, по имени Орвар-Одд, у которого был конь Факси. Сюжет этой песни тот же, что в рассказе об Олеге; только в скандинавской версии из конского лба выскакивает не змея, а ящерица.

Перескажу замечательный рассказ летописи о походе Олега на Константинополь в 907 г. Когда Олег пришел к «Цесарюгороду» с двумя тысячами «кораблей», греки заперли (цепью) гавань («Суд») и затворили городские ворота. Высадившись, Олег велел воинам вытащить корабли на берег. И войска его произвели сильное опустошение в окрестностях города: «разбиша многи палаты и церкви», пленников «посекаху», «мучаху», «расстреляху», «и ина многа зла творяху Русь Грекам, еликоже ратнии творят». И велел Олег воинам своим «колеса изделати» и поставить на них корабли. Когда поднялся попутный ветер, паруса надулись, и корабли с поля пошли к городу. Видя это, греки испугались и послали к Олегу со словами: не губи города, мы обяжемся тебе данью, какую захочешь. Олег остановил воинов, и (греки) вынесли ему съестные припасы (брашьно) и вино; но Олег не принял подношения, ибо оно было отравлено. Испугались греки и сказали: нет, это не Олег, но святой Димитрий, посланный против нас богом. Следует пояснить, что христианский святой Димитрий был патроном города Солуня, греческого по управлению, но славянского по населению своей области. Взяв с греков дань «на 2000 корабль, по 12 гривне на человек, а в корабли по 40 муж», Олег велел своим воинам готовиться к отплытию: нашейте для Руси (т. е. для варягов) паруса шелковые, а для славян «кропиньны» (из тонкого полотна?). Так и сделали. «И повеси щит свой в вратех, показал победу, и поиде от Цесаряграда». Когда надулись паруса, шелковые у Руси и «кропинные» у славян, то ветер разодрал их. И сказали славяне: «возьмем-ка мы свои толстины, не даются славянам эти паруса («имем ся своим толстинам, не даны суть Словеном пре»). И пришел Олег в Киев, принеся с собою золото и шелковые ткани, и овощи, и вина, и всякие предметы роскоши («всяко узорочие»). И прозвали люди Олега «вещим», ибо были язычники и невежды: «и прозваша Олега вещим, бяху бо людие погани и невегласи».

Или возьмем летописные рассказы 945-946 г. о мести Ольги за своего мужа, Игоря, убитого древлянами во время похода по дань. Эти рассказы находят себе параллель в скандинавских сагах о Гаральде, о Ниале и Стире и др. Имеем в виду рассказы о том, как Ольга засыпала во рву древлянских послов, которые приходили просить ее выйти замуж за их князя; о том, как она пригласила древлян мыться в бане, но, когда они туда вошли, велела подпереть двери и зажечь, и, наконец, - третья месть, когда она велела жителям города Искоростеня доставить птиц, живших под крышами их домов, в виде дани. За этих птиц Ольга обещала городу безопасность, но, когда птицы были доставлены, она велела прикрепить к ним серу, т. е. зажигательный материал, зажечь его и пустить птиц. Те по привычке полетели под родные кровли, и вследствие этого сгорел весь Искоростень.

К числу сказок относится и эпизод о том, как в 997 г. печенеги осадили Белгород. В Белгороде уже нечего было есть, и белгородские жители хотели было сдаться, но затем, по совету одного старца, решили избавиться от печенегов обманом. Они поместили в два колодца по кадке со дном, в одну налили меду, в другой разболтали муку и пустили в город представителей врагов. Их привели к колодцам и сказали: «Вы не думайте, что можете выморить нас голодом. У нас есть «кормля» в земле». Неприятели попробовали киселя и сыты из колодцев и сняли осаду, потому что невозможно было выморить город, которого кормила сама земля.

Можно установить наличие сказок и в некоторых с виду исторических фактах. Например, рассказывается, что мать. Святослава, вдова Игоря - Ольга, которая мстила за Игоря, отправилась креститься в Константинополь. Когда византийский император ее увидел, то поразился ее красотой и разумом и предложил ей брачное сожительство. Ольга дала понять, что это возможно только при условии, если он ее окрестит. Когда же император ее окрестил и обратился к ней с прежним предложением, она сказала, что нет закона, чтобы крестная дочь выходила замуж за своего крестного отца. Тогда император сказал: «переклюкала мя еси, Ольго». Клюка - значит хитрость, «переклюкала» - перехитрила. Все эти детали рассказа придуманы. Ольга действительно посетила Царьград. Сохранилось подробное известие о ее приеме во дворце. Известно, где она сидела, кто с ней обедал; но тогда ей уже было за 60 лет, да и император не был холост.

Но рядом с такими рассказами в первой половине летописи находятся и бесценные документы, именно договоры первых русских князей X в., Олега, Игоря и Святослава, с византийцами. Представляя собой перевод с греческого, договоры эти изложены трудным для понимания языком и переписаны с ошибками. В оригинале перевода они, как думают, были написаны особым славянским шрифтом, не тем, который был потом принят как обычный шрифт русской письменности.

В этих договорах сохранились формы клятвы, которую тогда практиковала языческая Русь. Так, в первом договоре Олега (907 г.) сказано: «а Ольга водивше на роту (т. е. клятву) и мужей его по русскому закону, и кляшася оружием своим и Перуном богом своим и Волосом скотьим богом». В договоре Игоря приводится также заклинание в случае нарушения условий договора: «да не имуть помощи от бога, ни от Перуна, да не ущитятся щиты своими, и да посечени будут мечи своими и от стрел и от иного оружия своего; и да будут раби в сей век и в будущий». В договоре Святослава: «да имеем клятвы (т. е. проклятье) от бога... и от Перуна и от Волоса, скотия бога, и да будем злати, яко же злато се, и своим оружием да иссечени будем».

Чем ближе к XI в., тем сведения делаются все историчнее и историчнее. Рассказываются, главным образом, междукняжеские отношения, т. е. история отдельных княжеств, поскольку она выражается в отношениях управляющих областями князей.

Очень много места отведено моментам крещения русских; в особенности тому, как Владимир, сын Святослава, пришел к решению крестить русскую землю и провел это дело. Все относящиеся к христианизации рассказы отзываются сильной сочиненностью. Они не отражают действительности, а представляют собой легендарное, тенденциозное изображение процесса христианизации Руси.

Можно поверить лишь тому факту, что в связи с принятием христианства стоит взятие Владимиром Корсуня, т. е. Херсонеса в Крыму. Корсунь принадлежал византийцам, которые, однако, доверяли русским некоторый протекторат над его областью.

Но самое взятие Корсуня описано летописцем неуверенно, по воспоминаниям и легендам, разноречия которых летописец неудачно пробует согласовать. Самое крещение Владимира помещено в Корсуни, с оговоркой, что другие неправильно относят его крещение к Киеву или Василеву, включена и женитьба Владимира на греческой царевне Анне, поставленная в связь с крещением. Конечно и это, вероятно, отражает историческую действительность, т. е. Владимир вместе с крещением устанавливал какие-то новые междугосударственные отношения с Византией и соблюдал при этом свои династические интересы. Действительно, одной из выгод крещения является женитьба нечиновного варвара на такой аристократке, как сестра византийских императоров.

И среди событий крещения рассказывается, что будто бы Владимир испытывал религиозные системы разных народов, выбирая наиболее подходящую, и что систему греческого исповедания ему преподал греческий философ. Рассказы эти носят на себе яркие следы византийской ориентации: греки превознесены, а на остальные народы налгано с целью унизить их исповедания. Процесс обращения Владимира в христианство изложен с надуманной постепенностью преображения невежественного язычника в культурного христианина. Все это дано с привлечением книжных источников, Библии, полемических богословских трактатов, символа христианской веры и т. д. Некоторые эпизоды изложены картинно, в живом диалоге. Сначала Владимир-язычник поставил «кумиры» на дворцовом холме: «Перуна древяна, а глава его сребряна, а ус злат, и Хорса и Дажьбога, и Стрибога, и Семарьгла, и Мокошь», которым приносили человеческие жертвы, и жил блудно, будучи «побежден похотью женскою», имея 800 наложниц, подобно Соломону, когда тот был «невеглас». Тут кстати вставлено библейское изображение «добрыя» жены. Когда к Владимиру приходили представители разных народов с предложением своих вер, он удачно препирался с ними, так, магометанам сказал, что не может принять запрещения свинины и вина, ибо «Руси есть веселие питие, не можем без того быти»; по поводу же некоторых обычаев волжских болгар Владимир «плюну на землю, рек: нечисто есть дело», и т. д. Не раз он прерывал и греческого философа репликами, выражавшими сомнение. Крестившись в Корсуни и женившись на христианской царевне, Владимир велел киевские кумиры опрокинуть, одних порубить, а другие сжечь, «Перуна же повеле привязать коневи к хвосту и влещи с горы по Боричеву на Ручай и 12 мужей пристави тети (толкать) жезлием». Еще некрещеный народ плакал при этом.

ЗАУМНИК.РУ, Егор А. Поликарпов, 2012 — научная редактура, ученая корректура, оформление, подбор иллюстраций; все права сохранены.

Анализ литературы по вопросу истории появления «Повести временных лет» показывает его дискуссионность в науке. Вместе с тем, во всех публикациях о «Повести» подчеркивается историческое значение летописи для истории и культуры России. Уже в самом названии «Повести временных лет» содержится ответ на вопрос о предназначении летописи: чтобы рассказать «откуду есть пошла Руская земля, кто въ Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть». Иными словами, поведать о русской истории от самого начала ее и до становления православного государства под собирательным названием Русская земля.

Раскрывая вопросы летописной терминологии, И.Н.Данилевский писал, что традиционно летописями в широком смысле называют исторические сочинения, изложение в которых ведется строго по годам и сопровождается хронографическими (годовыми), часто календарными, а иногда и хронометрическими (часовыми) датами. По видовым признакам они близки западноевропейским анналам (от лат. annales libri - годовые сводки) и хроникам (от греч. chranihos - относящийся ко времени). В узком смысле слова летописями принято называть реально дошедшие до нас летописные тексты, сохранившиеся в одном или нескольких сходных между собой списках. Но научная терминология в летописных материалах в значительной мере условна. Это связано, в частности, с «отсутствием четких границ и сложностью истории летописных текстов», с «текучестью» летописных текстов, допускающих «постепенные переходы от текста к тексту без видимых градаций памятников и редакций». До настоящего времени «в изучении летописания употребление терминов крайне неопределенно». При этом «всякое устранение неясности терминологии должно основываться на установлении самой этой неясности. Невозможно условиться об употреблении терминов, не выяснив прежде всего всех оттенков их употребления в прошлом и настоящем», полагает Д.С.Лихачев.

По мнению М.И.Сухомлинова «все русские летописи самым названием «летописей», «летописцев», «временников», «повестей временныхъ летъ» и т.п. изобличают свою перовначальную форму: ни одно из этих названий не было бы им прилично, если бы в них не было обозначаемо время каждого события, если бы лета, годы не занимали в них такого же важного места, как и самые события. В этом отношении, как и во многих других, наши летописи сходны не столько с писателями византийскими, сколько с теми временниками (annales), которые ведены были издавна, с VIII века, в монастырях Романской и Германской Европы - независимо от исторических образцов классической древности. Первоначальной основой этих анналов были пасхальные таблицы.»

Большинство авторов полагают, что идея заголовка «Повести временных лет» принадлежит Нестору, книжнику широкого исторического кругозора и большого литературного дарования: еще до работы над «Повестью временных лет» он написал «Житие Бориса и Глеба» и «Житие Феодосия Печерского». В «Повести временных лет» Нестор поставил перед собой грандиозную задачу: решительным образом переработать рассказ о древнейшем периоде истории Руси - «откуда есть пошла Русская земля».

Однако, как показал А. А. Шахматов, «Повести временных лет» предшествовали иные летописные своды. Ученый приводит, в частности, следующий факт: «Повесть временных лет», сохранившаяся в Лаврентьевской, Ипатьевской и других летописях, существенно отличалась в трактовке многих событий от другой летописи, повествовавшей о том же начальном периоде русской истории, - Новгородской первой летописи младшего извода. В Новгородской летописи отсутствовали тексты договоров с греками, князь Олег именовался воеводой при юном князе Игоре, иначе рассказывалось о походах Руси на Царьград и т. д.

А. А. Шахматов пришел к выводу, что Новгородская первая летопись в своей начальной части отразила иной летописный свод, который предшествовал «Повести временных лет».

Видный исследователь русского летописания В. М. Истрин предпринял неудачные попытки найти различиям «Повести временных лет» и рассказа Новгородской первой летописи иное объяснение (что Новгородская летопись будто бы сокращала «Повесть временных лет»). В результате выводы А. А. Шахматова были подтверждены многими фактами, добытыми как им самим, так и другими учеными.

Интересующий нас текст «Повести» охватывает длительный период - с древнейших времен до начала второго десятилетия XII в. Вполне обоснованно считается, что это один из древнейших летописных сводов, текст которого был сохранен летописной традицией. Отдельных списков его не известно. По этому поводу В.О. Ключевский писал: «В библиотеках не спрашивайте Начальной летописи - вас, пожалуй, не поймут и переспросят: «Какой список летописи нужен вам?» Тогда вы в свою очередь придете в недоумение. До сих пор не найдено ни одной рукописи, в которой Начальная летопись была бы помещена отдельно в том виде, как она вышла из-под пера древнего составителя. Во всех известных списках она сливается с рассказом ее продолжателей, который в позднейших сводах доходит обыкновенно до конца XVI в.». В разных летописях текст Повести доходит до разных годов: до 1110 г. (Лаврентьевский и близкие ему списки) или до 1118 г. (Ипатьевский и близкие ему списки).

На начальной стадии изучения летописей исследователи исходили из того, что встречающиеся в списках разночтения являются следствием искажения исходного текста при неоднократном переписывании. Исходя из этого, например, А.Л. Шлецер ставил задачу воссоздания «очищенного Нестора». Попытка исправить накопившиеся механические ошибки и переосмысления летописного текста, однако, не увенчалась успехом. В результате проделанной работы сам А.Л. Шлецер убедился, что со временем текст не только искажался, но и исправлялся переписчиками и редакторами. Тем не менее был доказан непервоначальный вид, в котором до нас дошла «Повесть временных лет». Этим фактически был поставлен вопрос о необходимости реконструкции первоначального вида летописного текста.

Сопоставив все доступные ему списки летописей, А.А.Шахматов выявил разночтения и так называемые общие места, присущие летописям. Анализ обнаруженных разночтений, их классификация дали возможность выявить списки, имеющие совпадающие разночтения. Исследователь сгруппировал списки по редакциям и выдвинуть ряд взаимодополняющих гипотез, объясняющих возникновение разночтений. Сопоставление гипотетических сводов позволило выявить ряд общих черт, присущих некоторым из них. Так были воссозданы предполагаемые исходные тексты. При этом оказалось, что многие фрагменты летописного изложения заимствовались из очень ранних сводов, что, в свою очередь, дало возможность перейти к реконструкции древнейшего русского летописания. Выводы А.А. Шахматова получили полное подтверждение, когда был найден Московский свод 1408 г., существование которого предсказал великий ученый. В полном объеме путь, который проделал А.А. Шахматов, стал ясен лишь после публикации его учеником М.Д. Присёлковым рабочих тетрадей своего учителя. С тех пор вся история изучения летописания делится на два периода: до-шахматовский и современный.

При редактировании первоначальный текст (первая редакция Повести временных лет) был изменен настолько, что А.А. Шахматов пришел к выводу о невозможности его реконструкции. Что же касается текстов Лаврентьевской и Ипатьевской редакций Повести (их принято называть соответственно второй и третьей редакциями), то, несмотря на позднейшие переделки в последующих сводах, Шахматову удалось определить их состав и предположительно реконструировать. Следует отметить, что Шахматов колебался в оценке этапов работы над текстом Повести временных лет. Иногда, например, он считал, что в 1116 г. Сильвестр лишь переписал Несторов текст 1113 г. (причем последний иногда датировался 1111 г.), не редактируя его.

Если вопрос об авторстве Нестора остается спорным (в Повести содержится ряд указаний, принципиально расходящихся с данными Чтений и Жития Феодосия), то в целом предположение А.А. Шахматова о существовании трех редакций Повести временных лет разделяют большинство современных исследователей.

Исходя из представления о политическом характере древнерусского летописания, А.А. Шахматов, а за ним М.Д. Присёлков и другие исследователи полагают, что зарождение летописной традиции па Руси связано с учреждением Киевской митрополии. «Обычай византийской церковной администрации требовал при открытии новой кафедры, епископской или митрополичьей, составлять по этому случаю записку исторического характера о причинах, месте и лицах этого события для делопроизводства патриаршего синода в Константинополе». Это якобы и стало поводом для создания Древнейшего свода 1037 г. Позднейшие своды, составлявшиеся на основе Повести временных лет, исследователи представляют то cyгyбo публицистическими произведениями, написанными, что называется, на злобу дня, то некоей средневековой беллетристикой, то просто текстами, которые систематически с удивительными упорством и настойчивостью «дописывают» - едва ли не по инерции.

Вместе с тем, вся историю изучения Повести показывает, что цель создания летописей должна быть достаточно значимой, чтобы на протяжении ряда столетий многие поколения летописцев продолжали труд, начатый в Киеве в XI в. Тем более, что «авторы и редакторы держались одних и тех же литературных приемов и высказывали одни и те же взгляды и па общественную жизнь и на нравственные требования».

Как полагают, первая редакция «Повести временных лет» до нас не дошла. Сохранилась вторая ее редакция, составленная в 1117 г. игуменом Выдубицкого монастыря (под Киевом) Сильвестром, и третья редакция, составленная в 1118 г. по повелению князя Мстислава Владимировича. Во второй редакции была подвергнута переработке лишь заключительная часть «Повести временных лет»; эта редакция и дошла до нас в составе Лаврентьевской летописи 1377 г., а также других более поздних летописных сводов. Третья редакция, по мнению ряда исследователей, представлена в Ипатьевской летописи, старший список которой - Ипатьевский - датируется первой четвертью XV в.

С нашей точки зрения, окончательная точка в исследовании вопроса происхождения «Повести» еще не поставлена, это показывает вся история изучения летописи. Не исключено, что учеными на основе вновь обнаруженных фактов, будут выдвинуты новые гипотезы относительно истории создания величайшего памятника древнерусской литературы - «Повести временных лет».

November 6th, 2017

Современная Российская историческая наука о древней Руси строится на основе древних летописей, написанных христианскими монахами, при этом на рукописных копиях, не имеющихся в оригиналах. Во всем ли можно доверять таким источникам?

"Повестью временных лет" называется древнейший летописный свод, который является составной частью большинства дошедших до нас летописей (а всего их сохранилось около 1500). «Повесть» охватывает события до 1113 года, но самый ранний ее список был сделан в 1377 году монахом Лаврентием и его помощниками по указанию суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича.

Неизвестно, где была написана эта летопиcь, по имени создателя получившая название Лаврентьевской: то ли в Благовещенском монастыре Нижнего Новгорода, то ли в Рождественском монастыре Владимира. На наш взгляд, второй вариант выглядит убедительней, и не только потому, что из Ростова cтолица Северо-Восточной Руси переместилась именно во Владимир.

Во владимирском Рождественском монастыре, как считают многие специалисты, появились на свет Троицкая и Воскресенская летописи, епископ этого монастыря Симон был одним из авторов замечательного произведения древнерусской литературы «Киево-Печерского патерика» – сборника рассказов о жизни и подвигах первых русских монахов.

Остается только гадать, каким по счету списком с древнего текста была Лаврентьевская летопись, сколько в нее было дописано того, чего не было в первоначальном тексте, и сколько потерь она понесла, – в едь каждый заказчик новой летописи норовил приспособить ее под свои интересы и опорочить противников, что в условиях феодальной раздробленности и княжеской вражды было вполне закономерно.

Самый значительный пробел приходится на 898–922 годы. События «Повести временных лет» продолжены в этой летописи событиями Владимиро-Суздальской Руси до 1305 года, но пропуски есть и тут: с 1263 по 1283 год и с 1288 по 1294-й. И это при том, что события на Руси до крещения были явно противны монахам ново принесенной религии.

Другая известная летопись – Ипатьевская – названа так по Ипатьевскому монастырю в Костроме, где ее обнаружил наш замечательный историк Н.М.Карамзин. Знаменательно, что она нашлась опять неподалеку от Ростова, который наряду с Киевом и Новгородом считается крупнейшим центром древнего русского летописания. Ипатьевская летопись моложе Лаврентьевской – написана в 20-е годы XV столетия и кроме «Повести временных лет» включает в себя записи о событиях в Киевской Руси и Галицко-Волынской Руси.

Еще одна летопись, на которую стоит обратить внимание, – Радзивилловская, принадлежавшая сначала литовскому князю Радзивиллу, потом поступившая в Кенигсбергскую библиотеку и при Петре Первом, наконец, в Россию. Она представляет собой копию XV века с более древнего списка XIII столетия и рассказывает о событиях русской истории от расселения славян до 1206 года. Относится к владимиро-суздальским летописям, по духу близка Лаврентьевской, но гораздо богаче оформлена – в ней 617 иллюстраций.

Их называют ценным источником «для изучения материальной культуры, политической символики и искусства Древней Руси». Причем некоторые миниатюры весьма загадочны – они не соответствуют тексту (!!!) , однако, как считают исследователи, больше соответствуют исторической действительности.

На этом основании было сделано предположение, что иллюстрации Радзивилловской летописи сделаны с другой, более достоверной летописи, не подверженной исправлениям переписчиков. Но на этом загадочном обстоятельстве мы еще остановимся.

Теперь о принятом в древности летосчислении. Во-первых, надо запомнить, что раньше новый год начинался и 1 сентября, и 1 марта, и только при Петре Первом, с 1700 года, – 1 января. Во-вторых , летосчисление велось от библейского сотворения мира, которое произошло раньше рождества Христова на 5507, 5508, 5509 лет – в зависимости от того, в каком году, мартовском или сентябрьском, произошло данное событие, и в каком месяце: до 1 марта или до 1 сентября. Перевод древнего летосчисления на современное – дело трудоемкое, поэтому были составлены специальные таблицы, которыми и пользуются историки.

Принято считать, что летописные погодные записи начинаются в «Повести временных лет» с 6360 года от сотворения мира, то есть с 852 года от рождества Христова. В переводе на современный язык это сообщение звучит так: «В лето 6360, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с этой поры почнем и числа положим».

Таким образом, летописец, по сути дела, устанавливал этой фразой год образования Руси, что само по себе представляется очень сомнительной натяжкой. Больше того, отталкиваясь от этой даты, он называет и ряд других начальных дат летописи, в том числе, в записи за 862 год, впервые упоминает Ростов. Но соответствует ли первая летописная дата истине? Каким образом летописец пришел к ней? Может, воспользовался какой-нибудь византийской хроникой, в которой это событие упоминается?

Действительно, византийские хроники зафиксировали поход Руси на Константинополь при императоре Михаиле Третьем, но дату этого события не называют. Чтобы вывести ее, русский летописец не поленился привести следующий расчет: «От Адама до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 1000 и 82 года, а от Авраама до исхода Моисея 430 лет, а от исхода Моисея до Давида 600 лет и 1 год, а от Давида до пленения Иерусалима 448 лет, а от пленения до Александра Македонского 318 лет, а от Александра до рождества Христова 333 года, от Христова рождества до Константина 318 лет, от Константина же до вышеупомянутого Михаила 542 года».

Казалось бы, этот расчет выглядит до того солидно, что проверять его – пустая трата времени. Однако историки не поленились – сложили названные летописцем цифры и получили не 6360-й, а 6314 год! Ошибка в сорок четыре года, в результате чего получается, что Русь ходила на Византию в 806 году. Но известно, что Михаил Третий стал императором в 842 году. Вот и ломай голову, где же ошибка: или в математическом расчете, или имелся в виду другой, более ранний поход Руси на Византию?

Но в любом случае понятно, что использовать «Повесть временных лет» в качестве достоверного источника при описании начальной истории Руси нельзя. И дело не только в явно ошибочной хронологии. «Повесть временных лет» давно заслуживает того, чтобы посмотреть на нее критически. И некоторые самостоятельно мыслящие исследователи уже работают в этом направлении. Так, в журнале «Русь» (№ 3-97) был опубликован очерк К.Воротного «Кто и когда создал «Повесть временных лет?», в котором защитникам ее незыблемости задаются очень неудобные вопросы, приводятся сведения, ставящие под сомнение ее «общепризнанную» достоверность. Назовем только несколько таких примеров...

Почему о призвании варягов на Русь – таком важном историческом событии – нет сведений в европейских хрониках, где на этом факте обязательно бы заострили внимание? Еще Н.И.Костомаров отметил другой загадочный факт: ни в одной дошедшей до нас летописи нет упоминания о борьбе Руси с Литвой в двенадцатом веке – но об этом ясно сказано в «Слове о полку Игореве». Почему промолчали наши летописи? Логично предположить, что в свое время они были значительно отредактированы.

В этом отношении весьма характерна судьба «Истории Российской с древнейших времен» В.Н.Татищева. Имеется целый ряд доказательств, что после смерти историка она была значительно подправлена одним из основателей норманнской теории Г.Ф.Миллером, при странных обстоятельствах исчезли древние летописи, которыми пользовался Татищев.

Позднее были найдены его черновики, в которых есть такая фраза:

«О князьях русских старобытных Нестор монах не добре сведом был». Одна эта фраза заставляет по-новому посмотреть на «Повесть временных лет», положенную в основу большинства дошедших до нас летописей. Все ли в ней подлинно, достоверно, не умышленно ли уничтожали те летописи, которые противоречили норманнской теории? Настоящая история Древней Руси нам до сих пор не известна, ее приходится восстанавливать буквально по крупицам.

Итальянский историк Мавро Орбини в своей книге «Славянское царство », вышедшей в свет еще в 1601 году, писал:

«Славянский род старше пирамид и столь многочисленен, что населил полмира». Это утверждение находится в явном противоречии с историей славян, изложенной в «Повести временных лет».

В работе над своей книгой Орбини использовал почти триста источников , из которых нам известно не более двадцати – остальные исчезли, пропали, а может, были умышленно уничтожены как подрывающие основы норманнской теории и ставящие под сомнение «Повесть временных лет».

В числе других использованных им источников Орбини упоминает недошедшую до нас летописную историю Руси, написанную русским историком тринадцатого века Иеремией. (!!!) Исчезли и многие другие ранние летописи и произведения нашей начальной литературы, которые помогли бы ответить, откуда есть–пошла Русская земля.

Несколько лет назад впервые в России вышло в свет историческое исследование «Сакральное Руси» Юрия Петровича Миролюбова – русского историка-эмигранта, умершего в 1970 году. Он первым обратил внимание на «доски Изенбека» с текстом знаменитой теперь Вeлесовой книги. В своей работе Миролюбов приводит наблюдение другого эмигранта – генерала Куренкова, нашедшего в одной английской хронике такую фразу: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет... И пошли они за море к чужеземцам». То есть, почти дословное совпадение с фразой из «Повести временных лет»!

Ю.П.Миролюбов высказал очень убедительное предположение, что эта фраза попала в нашу летопись во время княжения Владимира Мономаха, женатого на дочери последнего англо-саксонского короля Гаральда, армия которого была разбита Вильгельмом Завоевателем.

Этой фразой из английской хроники, через жену попавшую к нему в руки, как считал Миролюбов, и воспользовался Владимир Мономах, чтобы обосновать свои притязания на великокняжеский престол. Придворный летописец Сильвестр соответственно «поправил» русскую летопись, заложив в историю норманнской теории первый камень. С той самой поры, возможно, все в русской истории, что противоречило «призванию варягов», уничтожалось, преследовалось, пряталось в недоступных тайниках.

Теперь обратимся непосредственно к летописной записи за 862 год, в которой сообщается о «призвании варягов» и впервые упоминается Ростов, что само по себе представляется нам знаменательным:

«В лето 6370. Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть. И не было среди них правды, и встал род на род, и была среди них усобица, и стали воевать сами с собой. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью подобно тому, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».

Именно из этой записи проросла норманнская теория происхождения Руси, унижающая достоинство руcского народа. Но вчитаемся в нее внимательно. Ведь получается несуразица: изгнали новгородцы варягов за море, не дали им дани – и тут же обращаются к ним с просьбой владеть ими!

Где логика?

Учитывая, что всю нашу историю вновь правили в 17-18 веке Романовы, с их немцами академиками, под диктовку иезуитов Рима - достоверность нынешних "источников" невелика.